Как попасть в детдом

Анастасии Гуляхиной 25 лет, и в то же время она мать восьмерых детей. Затем, 15 лет назад, она и ее муж решили усыновить ребенка, так как долгое время не могли иметь детей. Однако они не ожидали, что через год у них будет большая семья.

Сначала супруги взяли из детского дома двухлетнюю Соню и восьмилетнего Славу. Позже выяснилось, что у Славы была старшая сестра.

Тане было 15 лет, и ее воспитатели не думали, что она захочет покинуть детский дом. Однако, когда они впервые встретились, она слезно просила их вернуть ее в семью.

Чуть позже приехали две 15-летние дочери, подруги Тани из детского дома, и 13-летний брат одной из девочек. Позже в том же году опекун предложил взять сестру и брата, трехлетнюю девочку и 12-летнего мальчика, в детский дом. Мы согласились, так как иначе детей разделили бы по разным детским домам.

через год у Анастасии родился ребенок. сегодня, 15 лет спустя, в семье 14 детей, 13 из которых усыновлены.

‘Первый детский дом в станице Краевой Краснодарского края, где мы родили наших детей, был стабильным. Условия были очень скромными, а классы — как в любом детском доме. Некому вмешаться», — говорит Анастасия. — Поэтому, как только мы появились в семье, детям было с чем сравнивать — они всегда были так благодарны и помогали нам. Мне даже не пришлось повышать голос. Наверное, потому что мне было не слишком трудно с ними. Например, мать одного из детей в прошлом покончила жизнь самоубийством. Ребенок не хотел жить в детском доме, она сказала, что не будет звонить ни маме, ни папе. И мы не навязывали его — для нас это не было принципиальным вопросом. Когда мне говорят, что им трудно принять подростков, нужно понять, что это за подростки и какая у них история. Наши дети были моложе своих лет. Когда им было 15-16 лет, им было 10-12 лет. И у нас не было с ними никаких проблем.

Эти проблемы возникли позже: когда подросткам исполнилось 18 лет. Дети откладывали деньги в сберегательные книжки; 500-80 000 не помогают, но являются поводом уйти из школы, поссориться с семьей и найти новых друзей, которые побуждают их тратить деньги. Подобные разрывы происходили почти со всеми подростками в семьях Гуляйхиных, начиная с 18 лет, длились несколько лет, а затем повторялись, когда дети сами признавали ценность семьи.

Я вижу, как жизнь моих детей складывается благодаря тому, что их никогда не забирали из детского дома. Очень важно, чтобы рядом с нами были взрослые, даже за несколько лет до совершеннолетия, — говорит Анастасия. — Дети будут чувствовать, что их семьи здоровы, счастливы и уютны и что их родители любят друг друга.

Это происходит потому, что дети в детских домах часто не понимают, как строить отношения, потому что они не знают, как быть в семье. А у наших старших детей уже есть семьи. Это позволяет мне чувствовать себя полноценным в жизни и приносит моральное удовлетворение, как и творчество других людей.

И я счастлив видеть результаты своей работы.

Анастасия выработала свои собственные правила за годы воспитания и наблюдения за опытом других людей. Главное, чтобы решения всегда оставались за подростком. Ему необходимо четко понять, чего он действительно хочет от своей семьи, желательно, чего он ожидает от семейной жизни и чего ему не хватает.

Система родов не должна быть такой, чтобы чужой человек был вынужден присоединиться к семье.

Однако сегодня тенденция такова, что подростки сами не хотят покидать детский дом. По мнению Анастасии, зачастую это просто бумажная волокита. В каждом детском доме есть штатное расписание, и если количество детей в детском доме опускается ниже определенного порога, персонал увольняется.

Это может показаться циничным, но определенное количество детей необходимо для того, чтобы учреждение не закрылось. Именно поэтому ученики часто подвергаются травле со стороны учителей. Не всегда, конечно.

С 2005 года количество детей в детских домах сократилось на 46% и сейчас составляет около 47 000. Однако по мере увеличения числа патронатных воспитателей растет и доля детей, возвращающихся в детские дома. По мнению Анастасии, это происходит не по вине ребенка, а в основном из-за неподготовленности родителей.

Дети не монстры. Однако иногда дети-сироты даже не мечтают о том, что они видели в жизни. Поэтому, когда они входят в семью, привычка выходит из них.

Когда мы взяли Карину из детского дома, в возрасте четырех лет, она весила всего 8 кг, плохо ходила, больше ползала, ела насекомых.

Мы не могли остановить эту привычку, пока ей не исполнилось 14 лет. Однако боль, причиняемая этими наказаниями, только усиливалась. Она понимала, что сделала что-то не так, ее ругали и стыдили, но она не могла справиться, не могла связать свою волю с этим — и она попала на крючок. Но потом мы начали шутить на эту тему — и буквально через год все полетело к чертям. Эта история с насекомыми — самое безобидное, что могло произойти. Я знала, что у меня тоже будет много проблем с подростками. Но на самом деле больше всего проблем было у самых маленьких детей, которых я брал с собой. И прежде всего с подростками, с которыми мы сначала договорились.

Невозможно подготовиться к таким ситуациям в школьной среде с приемными родителями. Подростки не должны бояться — в конце концов, они уже взрослые.

В приемной семье не всегда лучше, чем в детском доме

Насте Волочаевой было восемь лет, когда она попала в детский дом вместе со своим пятилетним братом Ваней. Ее отец был заключен в тюрьму, а мать начала пить, чтобы заработать на жизнь. Родственники сообщили о случившемся в органы опеки и попечительства.

Многие семьи навещали Настю и Ваню в интернате, но дети отказались стать приемными родителями и ждали, когда их заберет биологическая мать. Режиссер обещала сделать все возможное, чтобы это произошло, но в итоге не сделала. Мать не смогла вернуть своих детей, и через пять лет интернат был закрыт.

У нее не было другого выбора, кроме как найти приемных родителей.

Первая прибывшая женщина нам очень понравилась. Похоже, мы ей тоже понравились. Она взяла нас на выходные, познакомила с семьей своей сестры, и мы все вместе ездили на рыбалку и строили планы на новый учебный год. Но я боялась, что он не сможет нас содержать. Еще и из-за возраста — мне уже было 13, а Ване — 10. Поэтому он покинул нас. Мы мучили его годами, думая, что же мы сделали с Ваней. Потом они нашли нам другую семью. Они были хорошими людьми. После летнего лагеря нас должны были забрать, но мы почему-то отказались. Потом мы нашли женщину из Волгоградской области. К нам не относились как к гостям. В первый день по прибытии из лагеря ей дали только меня и моего брата. Я отказался идти к ней, но мое мнение y менеджера не было принято во внимание.

Чтобы принять в семью подростка, родитель должен осознать свою мотивацию

Существует мнение, что приемная семья — это всего лишь «сцена» для подростка перед самостоятельной жизнью. Из-за разрыва связи с родителями и психологической травмы, полученной в детстве, подросток не способен установить близкие и прочные отношения с окружающими его людьми. На самом деле, это очень категоричное мнение, и большинство ран обратимы.

Татьяна Дорофеева, психолог, психиатр и специалист по психологической поддержке и супервизии приемных родителей благотворительного фонда «Дети», делит подростков с похожими сценариями на разные группы.

Подростки, которые с рождения живут в детских домах, не знают, как жить в семье, и привыкли жить в учреждениях. Некоторые из них с нетерпением ждут появления новых родителей, но им требуется время, чтобы привыкнуть к этому. Они очень пугливы, быстро адаптируются к новой семье, а затем кажутся нечестными.

А иногда, наоборот, это занимает много времени — и родители не могут ждать.

Есть подростки с более сложным опытом. Их несколько раз помещали в приюты, а затем отдавали родителям, которые не могли создать вокруг них безопасную среду. В конце концов они оказались в детском доме — с большой болью и ненавистью.

Впоследствии доверие к взрослым становится трудным и проверяет на прочность приемных родителей, поскольку подростки часто имеют различные поведенческие расстройства.

Существует также доля детей из благополучных семей, которые теряют родителей в подростковом возрасте. Им труднее справиться с внезапной потерей, и им требуется больше времени, чтобы приспособиться к жизни. Им нужен сильный взрослый, с которым они смогут преодолеть потерю и ничего не ожидать взамен.

Поскольку у этих детей были любящие родители, их родительское положение будет трудно быстро занять.

Адаптация к новой семье нелегка для подростка, который прожил очень трудную жизнь, долгое время находился в опасности и был вынужден выживать самостоятельно. У него даже больше социального опыта, чем у его родителей. Семья нужна ему как защита, но ему трудно наладить отношения. Такой подросток привык быть независимым.

«У ребенка могут быть свои мотивы и переживания, которые могут не совпадать с родительскими или быть препятствием», — говорит Татьяна Дорофеева.» —

Например, многие подростки, испытавшие жизнь на улице, часто не готовы к уединению, приглашают домой друзей и боятся оставаться дома одни. Напротив, некоторые не хотят выходить из дома и не желают никого видеть.

Последствия депривации или различных лишений отражаются на чертах личности. Такие подростки не ищут отношений, наблюдают с безопасного расстояния, увеличивают дистанцию для обдумывания решений, уступают воле других, ведомы, ведут себя вызывающе и в целом грубы и жестоки. Что большинство людей боятся их.

Татьяна советует Вы должны быть очень решительным и напористым родителем, но использовать гибкий подход к решению проблем и не устанавливать слишком много «железных» правил.

Приемные родители могут испытывать гнев, агрессию и неуважение. Важно понимать, что эти негативные чувства не направлены на какого-то конкретного взрослого. Проблемные подростки нуждаются в искреннем принятии.

Когда приемные родители понимают природу поведения ребенка и принимают его таким, какой он есть, они могут перенаправить свою энергию в конструктивное русло.

Детские психологи разработали рекомендации, которые помогут подросткам комфортно адаптироваться в семье.

Прежде всего, важно найти время и запастись терпением, чтобы наладить общение со своим ребенком. Например, важно, чтобы дом не был изначально пустым, когда ребенок приходит домой из школы. Дети часто нуждаются в особом подходе к обучению. Им не хватает знаний и энергии, чтобы одновременно адаптироваться и учиться.

Подростки из детских домов часто плохо знают значение русского языка. У них хороший словарный запас, но они не понимают многих значений. Задача родителя — быть внимательным и терпеливым. Если запас знаний очень неравномерен, то желание учиться появится только тогда, когда пройдет стресс, связанный с изменением образа жизни.

Как правило, эмоциональный возраст ребенка не соответствует его умственному возрасту, так как у него нет возможности научиться выражать свои чувства. Адаптация к семье происходит очень медленно и зависит от поведения всех членов семьи. Самое главное — спросить ребенка о том, что происходит, о его желаниях и чувствах.

Важно, чтобы родители придерживались своего слова и обязательств. Взрослого ребенка нельзя перевоспитать, но можно стать его лучшим другом.

Задохнуться от счастья

11 лет у нас с мужем не было детей: больницы, врачи, бабушки — я ходила к разным людям, на целебные воды, молилась разным людям. Бог не дал мне ребенка. Подруга-педиатр отговорила меня от ЭКО, сказав, что не хочет иметь дело с нашим ребенком из «пробирки».

Не многие люди рождаются здоровыми. Поэтому мы решили взять маленькую девочку из детского дома, маленького светлого ангелочка, Анечку. Девочкам было один и восемь лет.

Они тихие и спокойные. Куда бы вы ее ни поставили, она стоит там. Что вы ей дадите, то она и съест.

Этот изящный маленький цветок всегда был на моих ногах и ногах моего отца. Аня пошла в школу только в два года. В ее свидетельстве о рождении не было отца.

Ее биологическая мать болела туберкулезом и умерла во время родов. Каждый день, когда кто-то звал ее по имени или пытался погладить по голове, Аня замирала и почти не двигалась. Мы с мужем были в восторге.

Мои родственники не купились на эту историю и практически перестали меня навещать. Единственная, кто остался с нами, была моя мама — она была прикована к постели (сломала шею на талии) и не могла уйти. Аня, казалось, любила ее больше всех остальных.

В основном он сидел на кровати моей матери, что-то бормотал, а потом начинал говорить. Баба» было ее первым словом. Со временем моя дочь ожила — я видела, что у нее большой темперамент.

‘No, I don’t want to wear it, I won’t wear it.’…… Конечно, он не хотел идти в школу. Но, конечно, он пошел в первый класс.

Она была прекрасна, ее увезли с бантами и цветами, а ряды новых учеников в актовом зале заставили меня почувствовать удушье. Я, наверное, упала в обморок от радости и счастья.

Взять сироту — что храм построить

Я слышал это высказывание много раз. И я упала в обморок, потому что была на пятой неделе беременности. Я ничего не понимал, потому что больше не верил.

Я не говорила своей дочери о прибавлении, пока не появился животик. ‘Это твой брат или сестра, ты рад?’ Тот факт, что Аня бегала по детской с криками «Я ненавижу тебя, ты решил поменять меня с кем-то другим, теперь все будет связано с ней», сбил нас с толку. Мы не скрывали, что она приемная и не приемная — это была скорее плата, и у нее были серьезные проблемы с глазами (до школы ей сделали две операции).

Но такой реакции не ожидали, тем более что дочь сама регулярно искала брата или сестру. На несколько дней она явно изменилась, но потом как-то все исправилось, и она снова стала хорошей девочкой. Но дома стали происходить странные вещи — конечно, мы не связывали их с ней, ведь она еще ребенок, ей всего восемь лет.

Она специально пролила чай на новорожденного Влада? Затем она воткнула иголки в бутерброд своей бабушки, перевернула коляску и потрясла своего брата … Но как только она вернулась, она отчаянно закричала, что коляска с Владом осталась в лифте. Руки — и ее брат — двигались в неизвестном направлении, вверх или вниз.

Хорошо, что большинство людей в нашей квартире знают друг друга. Портье замечательные. Конечно, мы «выловили» ребенка, но мой муж был в ярости и принял четкое решение: он не будет рожать.

Во-первых, Аня слишком молода, чтобы брать на себя такую ответственность. В результате мы обратились к детскому психологу, а также к семейному психологу — нам помогли органы опеки. И все вроде бы прошло хорошо.

Владыш рос непослушным и любил побездельничать со своей сестрой. Моя дочь также, казалось, приняла своего брата, и (три года спустя) она снова забеременела. Вскоре мы решили рассказать об этом нашим детям.

Словно подменили

Аня поняла, что я беременна (ей тогда было 11 лет), хлопнула входной дверью и ушла. Я вышел на улицу, но не смог найти ее. Моя дочь вернулась в 2 часа ночи.

Она ничего не сказала и ушла в свою комнату, где пахло алкоголем и сигаретами. Потом началось: он был груб, несколько раз ударил меня дверью в живот, как бы случайно, и украл пенсию моей бабушки. Они вернули его, и моя бабушка уснула с деньгами под подушкой…

Она рассказала нам, но попросила Аню не спорить с ней. Она девушка и хочет покупать красивые вещи. Влад почему-то ничего не брал у Ани, но когда она играла на iPad или смотрела мультики в своей комнате, он смотрел ей в рот …

Это был праздник. Но бабушка Аня, которая очень оберегала ее, явно нервничала. Из моего гроба, вернее, из гроба моей семьи, стали исчезать довольно дорогие вещи.

Однажды, когда я вернулся домой с работы, на улице стояла машина скорой помощи, и к нам спешили врачи. Я видел, что они пришли к нам. Моя бабушка приняла не то лекарство, передозировка и сердечный приступ.

Кстати, мой сын вызвал скорую, а Аня дала бабушке таблетки и ушла загорать с девочками». Честно говоря, присутствие Ани дома стало обузой, занудой, я даже не мог ее обнять. HER Она взяла мою косметику, мои вещи, а он как-то странно стал смотреть на нас со стороны.

Как животное. Детский дом, он сказал, что мы святые, они не могут быть такими. Я слушала их истории, и меня переполняли чувства стыда и противоречия.

Тем временем их забирают. Рука …. Если мы преуспеем, если мы преуспеем хорошо.

Теперь я не сужу о матери по этим конвертам.

Дитя тьмы

Школьные курсы родителей научили их не поднимать руки на подрядчиков. Это своего рода табу. А попадание — понятие относительное.

Я иногда давала ему пощечину, потому что он мучил собаку. Аня в гневе пнула его в другой конец комнаты, но я никогда этого не видела, мне рассказывали родные. Но однажды, стоя у окна, я увидела, как моя дочь кричит и бьет Кер веревкой.

Я спросил ее дома, что это было? Он ответил мне, что мне показалось — этаж был под номером восемь, что я мог оттуда увидеть? Учительница стала жаловаться: вроде умный, а учиться не хочет, может уйти из школы с неуважением. До этого момента я был как воздушный шар. Я ждала близнецов.

К моему сожалению, мальчик умер при рождении, врачи не смогли дать ему жизнь. Девочка София родилась совершенно здоровой. Я не знала, кому из богов молиться, но даже боль от потери ребенка осталась, поэтому, когда Аня стала ежедневно навещать сестру, она отказалась.

Было ясно, что она чувствует вину за свои действия, за свои слова. Нас быстро выписали, ребенок был спокойным и почти все время спал — пытался разбудить принцессу на ужин. Аня сама стала для Сони второй мамой, без всяких требований.

Возьмите коляску и книгу и прогуляйтесь по парку. Она была единственной, кто мог уложить Соню спать вечером после купания. Аня показала Владу, как заворачивать и менять подгузник.

Несколько месяцев прошли тихо и мирно в такой благодати.

Я немного нервничала, потому что за день до этого мы сдавали кровь. Доктору что-то не понравилось в крови Сони. Все уже спали, и только мне не спалось, поэтому я решил покурить на балконе.

То, что я увидел, было похоже на сцену из фильма ужасов: задыхаясь и произнося слова, я спас жизнь своей младшей дочери. Окно лоджии было открыто, и Аня лежала на земле, вытянув руки, держа ребенка, что-то бормоча, и одним прыжком я обхватил ее обеими руками и повалил на пол, где она упала на землю, обхватив ребенка руками. Аня не говорила, она просто сидела и дрожала.

И через некоторое время Соня тихонько рявкнула возмущенным голосом. Мой муж все понял и, не глядя и не спрашивая, вызвал скорую помощь и, как я его не уговаривала, полицию. Через некоторое время, побродив среди врачей, я подошла к воспитательнице, которая рассказала мне, что произошло дальше: Анечка умело разбавила молоко Сони, сцедила его, набрала в бутылочку и ввела подходящую дозу ампул феназепама.

Все лучше спят, меньше днем и больше ночью — в первую очередь, по мнению Ани, а вся семья — это ее мама. Он видел это в фильмах … Но, в конце концов, тот инцидент на балконе был не первым.

Аня не знала, как по-тихому избавиться от Сони, чтобы с ней не спорили, и продолжала строить планы. Он оставлял ее в магазине, или на скамейке на вокзале, или пытался продать цыганам… И многое другое, о чем мы с мужем не хотели знать, иначе он задушил бы девушку собственными руками…

Без меня она пошла в органы опеки, и они достали все документы, касающиеся родителей и родственников Анны. Ее отец и дядя страдали шизофренией. Кстати, именно бабушка Анны сама посоветовала взрослой девушке избавиться от соперниц за любовь родителей (она живет в психушке.

Мы не знали, чем она болела).

Земля круглая

Несмотря на мои мольбы, руководство комиссариата вернуло Аню в детский дом, а не в приют, и она сбежала всего через две недели. За нас. Однако мой муж был непреклонен: Аня подвергает опасности жизнь наших детей и должна уйти из дома.

Через сорок минут приехали социальные службы и забрали Аню в детский дом. Мой муж позвонил им. Он любил Аню по-своему и не хотел позволить ей скитаться.

Через полгода Аня снова сбежала из детского дома. Было мало шансов, что ее удочерит кто-то другой. Такие большие дети редко усыновлялись.

Особенно если это была вторая правка. Я быстро догадался, куда пошла девушка, и отправился в деревню, где Аня угрожала нам жить, когда мы воевали. У нее был друг, который жил там.

И он был прав. Не показывая девушке своего лица, я отправлял на ее адрес различные посылки, в которых было все, что, по моему мнению, ей было нужно — еда, одежда, деньги. Когда я увидела, что у моей дочери набух живот, я послала ей крестильное платье, изображение креста, витамины для беременных…

И я пообещал ей, что больше никогда не приду сюда и не разобью ее сердце. А поскольку мой муж несколько месяцев работал за границей, мы с ним …

PS Примерно 18 месяцев назад я получил открытку из деревни в Тверской области. Они попросили меня приехать и забрать их внучку. Мой муж и Влад сели в машину и помчались в Твери, пока я пыталась понять, что происходит.

Бабушка из дома по соседству со сгоревшим домом подарила им ребенка с большими глазами. В сгоревшем доме жили две подруги с детьми. Она нашла ребенка недалеко от руин, где он пришел в себя и начал плакать (должно быть, мать выбросила его из окна, чтобы он не сгорел).

Среди вещей пожарных бабушка нашла сапог, в котором лежал дневник девочки и записка с адресом. Это было все. Судя по рисункам на кресте и на шее ребенка, она действительно была нашей внучкой.

Аня. Очевидно, что мы несли крест за нее — и Бог дал нам еще один шанс.

Знаете ли вы, почему я написал все это? Я просто встаю на колени перед всеми воспитателями и социальными работниками детского дома и прошу: немедленно расскажите всю правду о приемном ребенке. Если будущие родители напуганы, никто не пострадает. Иначе в мире появится еще один счастливый маленький человечек…